На протяжении 1890-х гг. французский живописец из постимп- рессионистической группы «Наби» Ф. Валлотон вырабатывает в нескольких сериях ксилографии строгий и скупой язык простейших контрастов черного и белого цвета.
Отказавшись от всех ухищрений тональной репродукционной манеры, он избегает штриховок, вырывая из сплошной черноты доски резкими пробелами лишь отдельные светлые детали — лица, руки, жестко отобранные «говорящие» фрагменты обстановки. «Как будто острый луч света, быстро, как молния, сверкнул среди глубокого мрака — и тотчас же погас»2, — характеризовал его листы автор книги о ксилографии, выпущенной в Германии в начале нашего века. Эта решительная техника не только отвечает почти гротескной остроте его портретных характеристик, но и придает драматическое напряжение сюжетным композициям (серии «Музыка», «Intimites», «История одного убийства»).
В офортах, литографиях и гравюрах на дереве норвежца Э. Мунка ощущение трагизма жизни воплощается в контрастах света и тьмы, в экспрессии смелого, обобщенно-свободного штриха, в осложненных характерными для времени символистскими подтекстами психологически напряженных мизансценах. Открытый эмоциональный напор этой подвижной, нервной графики готовит, вслед за работами П. Гогена и В. Ван Гога, развернувшееся в начале XX в. главным образом в Германии движение экспрессионистов.
В этом кругу графика оказывается едва ли не главным видом искусства, наиболее активным, концентрированным и решительным.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.