«Илья Репин» В. Белкин

Издательский проект Международного Пушкинского Фонда
© ИЦ «Классика» © Л. Байрамона, текст © В. Белкин
ИЛЬЯ РЕПИН

1 ноября 1863 года к петербургской гостинице «Олень» подъехали сани. Из саней вылез подвижный молодой человек в добротной шипели. В гостинице он выбрал себе самый дешевый номер, заказал самовар и после бессчетного количества стаканом чая забылся счастливым сном путешественника, добравшегося наконец до заветной цели. Наутро он, наскоро одевшись, выскочил на улицу и вскоре стоял па набережной темной Невы у молчаливо-торжественного здания императорской Академии художеств.

Это был девятнадцатилетний Илюша Репин (он родился в 1844 г.), приехавший сюда из далекой провинции, из Чугуева, что на Харьковщине. «Мною овладело тогда восторженное забытье, - - вспоминал он впоследствии, и я долго стоял у сфинксов и смотрел в двери академии, не выйдет ли оттуда художник — мое божество, мой идеал».

«Восторженное забытье», охватившее в ту минуту молодого Репина, и родившееся в нем ощущение счастья и щедрости жизни, кажется, не покидали его больше никогда. Какую бы репинскую фотографию мы наугад ни взяли со студентами, с профессорами Академии, с товарищами-художниками или с гостями его усадьбы «Пенаты» - - мы всегда безошибочно узнаем Репина по его особой, изящной и несколько молодневатой осанке, по артистически рассыпавшимся кудрям и светлой, легкой улыбке. Ребячески доверчивая улыбка не покидала ею никогда. Даже на самых последних фотографиях, когда из стройного и галантно-ю кавалера он превратился в немощного, вечно зябнущего, укутанною теплым плечом старичка с негнущимися пальцами, на сто тубах играла все та же тихая улыбка счастливца.

На какой бы странице мы ни раскрыли репинские книги (а писал он много, всегда талантливо и вдохновенно), пас захлестнет неистовая энергия репинского счастья, его вечно захлебывающегося и торопящегося восторга. Бесконечные восклицательные знаки, нескончаемые «дивные картины» и «минуты бесшабашного счастья», и все это с гаком невероятном количестве, что просто диву даешься - неужели это та самая страна, пал которой смеялся сквозь слезы Гоголь и в которой тосковал и мучился Достоевский?

Вся репинская жизнь, и в особенности юность и молодость, представляется в его интерпретации какой-то нескончаемой цепью редких удач и просто неслыханных везений. Удачей стал приезд его — провинциального иконописца — в Петербург, счастьем — сознание того, что он находится в одном городе с Академией и учится в рисовальной шкоде на бирже. Все остальное — бедность, убогое питание: ломти черного хлеба со стаканом скромного чая, — оставалось где-то на периферии сознания, не мешая и не заслоняя главной светлой картины.