Художники искали при этом новые начертания шрифтовых знаков, характерные для этого именно материала, воплощающие твердость доски, напор режущей руки и точность хода бороздящего дерево резца. Гравюра входила в книгу не только как ее органическая часть, но и как целенаправленная организующая сила.
Черный штрих ее конструктивно и упруго строил изображение, объемность и динамика формы господствовали над средой, воздухом, глубиной пространства. Очень часто иллюстрация не замыкалась рамкой, ее динамика подчиняла себе свободную плоскость книжной страницы, а плотная форма ложилась на эту плоскость весомым рельефом.
Герои книги жили прямо на ее страницах, а не в трехмерной пустоте перспективного пространства. И вся книга, даже небольшая, в бумажной скромной обложке, типичной для этого скудного времени, казалась от этого весомой, плотной и цельной.
Цельность же была одной из руководящих идей крупнейшего в этом кругу мастера книжной гравюры и книги, теоретика и педагога В. А. Фаворского. Книга, в его понимании, должна была становиться в руках художника стройной и строго организованной вещью, заключающей притом в себе сложный художественный мир — «пространственное изображение» литературного произведения. Весьма чуткий к выраженному в словесном рассказе характеру пространственных отношений, он стремится именно этот — каждый раз иной — пространственный строй сделать видимым, воплотить в структуре своих иллюстраций и книги в целом. Именно в этом, а не во внешнем повторении графических и декоративных приемов той или иной эпохи виделся ему путь к зримому воплощению стиля данного текста.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.