Творческие принципы В. А. Фаворского

Так, воплощая в современном издании библейскую «Книгу Руфь» (1924), В. А. Фаворский отказывается от привычных современному художнику принципов прямой перспективы, помещая величавые, размеренной поступью движущиеся фигуры ее героев как бы в центре некоего земного круга, заключающего их в свое плоскостное, во все стороны расходящееся пространство.

Сюжеты гравюр обыденны, но персонажи их зримо соотнесены с просторами холмов и полей, с светилами небес, с мирозданием. Символические знаки-образы, которыми переполнена книга, несущие ее внебытовые вселенские смыслы, включены в композицию, но лишь отчасти соотнесены с пространством главного действия, отделены от него (сноп, летящая птица, лунный серп и солнечный диск). В композиции обложек и титульных листов Фаворский отказывался от спокойной симметрии, смещал оси надписей и изображений, добиваясь впечатления сложного, напряженного равновесия. Плоскость листа оказывалась у него не нейтральной пустотой, а напряженным силовым полем, в котором знаки и символы, предметы и фигуры были незримо и упруго связаны друг с другом. Притом вслед за футуристами художник объединял в строке, в одном слове, буквы разной величины, насыщенности цветом и рисунка. Их связывало в цельную строку не единство начертания, а сложная ритмика и наглядное выражение звуковой динамики слова. Художник разрушал классическую традицию, был, казалось, своеволен, удивлял критиков, но они признавали, что «кажущаяся произвольность и фантастичность этих то разрастающихся, то полупрозрачных литер сразу, быть может, огорашивает, но в конце концов покоряет и убеждает своей внутренней логикой и редкой типографской гармонией»1.

Творческие принципы В. А. Фаворского, наглядно воплощенные в его многочисленных произведениях, но также в статьях, в лекциях, которые он читал студентам, были восприняты и продолжены множеством его учеников. Среди прочих темпераментный А. Д. Гончаров, холодноватый, аллегоричный М. И. Пиков, склонный к гротескной фантастике Л. Р. Мюльгаупт опирались в своем творчестве на учение и практику Фаворского — художника- мыслителя, основателя школы.

Другой мастер ксилографии, сформировавшийся в 1920-х гг.,

А. И. Кравченко нашел себя в иллюстрациях к Гофману («Повелитель блох», 1922), в романтических экспрессивных гравюрах, создающих нерасчленимое переплетение реальных и фантастических образов. Эту бурную фантастику он потом находил в «Портрете» Гоголя (1923), в «Деревянной королеве» Л. Леонова (1923) и «Фантастических повестях ботаника X» А. Чаянова (1926). Его ксилографии сверкают острыми контрастами тьмы и света, рассыпаются веерами колючих штрихов, взрываются экстатическими жестами гротескных персонажей.